Андрей Жвалевский, Евгения Пастернак. Время всегда хорошее

Обладатель премии «Алиса» за лучшую фантастическую книгу для детей и юношества

Лауреат Всероссийского конкурса на лучшее литературное произведение для детей и юношества «Книгуру»

Финалист премии «Ясная Поляна» в номинации «Детство. Отрочество. Юность»

Участник «длинного списка» премии «Baby-НОС»

Победитель читательского конкурса «Книга года» Центральной городской детской библиотеки имени Гайдара (Москва)

Обладатель почетных знаков «Нравится детям Ленинградской области» и «Нравится детям Белгородской области»

С 2007 года книга издавалась одиннадцать раз общим тиражом 100 000 экземпляров

* * *

От авторов

Дорогие читатели!

Эта книга писалась в таком близком и таком далеком 2007 году. Близком, потому что, кажется, это было совсем недавно. Далеком, потому что те, кто тогда родился, уже заканчивают школу, потому что тогда (страшно подумать!) еще не существовало планшетов и смартфонов. Но мы понимали, что скоро компьютер и телефон сольются в один прибор, и придумали комик, сокращение от «коммуникатор», то есть гаджет, который помогает коммуницировать, связываться друг с другом.

Мы долго думали, исправлять ли в тексте «комик» на «смартфон», потому что по смыслу это именно он, но решили оставить как есть. Большинство опрошенных нами читателей нас поддержали.

И вот наступает 2018 год, который мы выбрали, просто отсчитав десять лет от 2008, когда вышло первое издание «Время всегда хорошее». Мы многое угадали: например, компания «Самсунг» начнет выпускать телефоны, которые сворачиваются в трубочку, а в школу вернутся устные экзамены. А вот появление вайбера, мессенджера в Фейсбуке, Telegram, Твиттера и прочих программ предсказать не смогли.

Да, к счастью, не везде подростки перестали разговаривать совсем. Но чем больше город, тем меньше шанс встретить во дворе детей и все больше вероятность того, что дети сидят по домам и общаются виртуально.

Но мы считаем, что главное мы угадали и предсказали – время всегда хорошее!

И пусть настоящий 2018 год будет лучше того, что мы описываем!

А 2019-й еще лучше!

С любовью и уверенностью в том, что все будет хорошо.

А. Жвалевский, Е. Пастернак

Синичка, 10 апреля 2018 года, утро

Я проснулась от радостного «ку-ка-ре-ку» и выключила будильник на комике.

Встала, побрела на кухню, по дороге включила комп. До первого урока еще час, вполне можно посмотреть, что за ночь в чате написали.

Пока комп грузился, я успела налить себе чашку чая и выслушать от мамы стандартное:

– Оля, куда ты пошла, поешь как человек, за столом в кои-то веки.

– Ага, – буркнула я, стащила бутерброд и отправилась к монитору.

Я полезла в наш чат. Как обычно, интернет ночью жил насыщенной жизнью. Большой Обезьян опять разругался с Птицей. Долго ругались, до двух часов ночи. Вот везет людям, никто их спать не гонит.

– Оля, тебе выходить через полчаса, а ты еще в пижаме!

– Ну щас…

Я раздраженно оторвалась от компа и отправилась одеваться. В школу тащиться страшно не хотелось, тем более что первым уроком намечалась контрольная по математике. Эту контрольную еще не писал ни один класс, поэтому в чате задания не появились, а прошлогодние искать в архиве было лень. Потом физра, история и только один приличный урок – ОКГ. Да и то, чему нас там учат! Печатать? Школьная программа не менялась уже лет десять! Ха! Да сейчас любой нормальный школьник текст быстрее наберет, чем проговорит.

Пока одевалась, я все равно дочитывала вчерашнюю ругню. И тут глаз вдруг зацепился за то, что в ящике, оказывается, есть личное сообщение. Я открыла и… сердце заколотилось часто-часто. От Ястреба…

Сообщение было коротеньким: «Привет! А у тебя парень есть?» – но у меня прям руки затряслись. Ястреб заходил в чат редко, но метко. Иногда как напишет что-нибудь, как пошутит, так все и сбегаются читать. А однажды он даже стихи свои написал. Ястреб просто мечта всех девчонок. В личке часто только и обсуждали, что Ястреб новенького напишет. А главное, никто-никто не знал, кто он на самом деле.

То, что Ястреб написал мне, Синичке, это было просто как гром среди ясного неба.

– Оля, ты в школу собираешься?

Ох и зачем только куда-то уходить, если вот она, настоящая жизнь. Сейчас бы сесть, спокойно придумать ответ, написать. И болтать, болтать ночами… я аж зажмурилась от счастья. А потом взяла портфель и угрюмо поплелась к двери.

Витя, 10 апреля 1980 года, утро

Четвертая четверть самая классная. До летних каникул остается совсем чуть-чуть, каких-то полтора месяца. А самое главное – до выставления годовых отметок. Я очень люблю апрель, а еще больше – конец мая. Еще пара контрольных, сбор дневников… и открываешь последнюю страницу, а там твердые, заслуженные пятерки. И похвальный лист в нагрузку…

Нет, я не задаюсь, но приятно все-таки. Честно говоря, когда меня вызвали к завучу, не сомневался, что услышу что-нибудь приятное. А как вошел и увидел в кабинете старшую пионервожатую, то решил, что это приятное будет связано с моей должностью в отряде. Может, в совет дружины введут? Было бы здорово!

Но угадал я только наполовину.

– Садись, Витя, – строго сказала Тамара Васильевна, наш завуч по прозвищу Васса, – у нас с Таней к тебе разговор как к председателю совета отряда!

Я сел, автоматически подумав: «Перед “как” запятая не нужна, потому что тут оно в значении “в качестве”».

Танечка и Васса смотрели на меня строго. Теперь было видно, что речь пойдет о каком-то важном, но не очень приятном деле. Возможно, о внеплановом сборе металлолома в честь открытия новой комсомольской стройки.

– Помнишь, Витя, – продолжила завуч, – Женя Архипов приносил в понедельник в школу кулич?

Я удивился. Какой-то неожиданный вопрос.

– Булку? – уточнил я.

– Кулич! – Танечка поправила меня таким противным голосом, что стало понятно, именно в этом куличе все и дело.

Я кивнул.

– Что ты киваешь? – вдруг зашипела Танечка. – Языка нет?

На вожатку это было не похоже. Обычно она со мной говорила приветливо и даже уважительно. Не так, как со всеми остальными. Я торопливо сказал:

– Я помню, как Архипов приносил булку… кулич!

– Танечка! Не надо на Витю кричать, – Васса старалась говорить помягче, но у нее это плохо получалось.

– Он же не виноват, – продолжила завуч.

Я вообще перестал что-нибудь соображать. В чем виноват? Что мы эту булку… кулич ели не в столовой?

– Но это же вопиюще… – начала Танечка, но Васса не дала ей договорить.

– Виктор, – сказала она своим обычным командирским голосом, – расскажи нам, пожалуйста, как все было.

Я честно рассказал все. Как Женька притащил булку, как всех угощал, как все ели. И даже Ирку Воронько угостил, хотя они перед этим поругались. И меня угостил. Булка была вкусная, сладкая, только немного подсохшая. Всё.

– А о чем вы при этом говорили? – с угрозой спросила пионервожатая.

– Не помню, – откровенно признался я, подумав.

– Вы говорили о бабушке Архипова, – сообщила мне Васса.

– Да! Точно! – Я обрадовался, что вспомнил нужное: – Он говорил, что она булку испекла!

Две пары глаз так и впились в меня.

– А зачем она испекла этот… эту булку, ты по-мнишь? – голос завучихи звучал вкрадчиво.

Я вспомнил. Мне стало жарко. Теперь понятно, почему меня вызвали.

– Ну… – начал я. – Просто так… Кажется…

– Вот! – обличающе подняла палец старшая пионервожатая. – Вот тлетворное влияние! Витя! Ты же никогда не врал! Ты же председатель совета отряда! Отличник! У тебя папа – партийный работник!

Мне стало совсем плохо. Я действительно впервые в жизни врал старшим товарищам. Но правду мне говорить совсем не хотелось. Поэтому я решил молчать.

– Эх, Виктор, Виктор… – покачала головой Васса. – Разве этому я тебя учила? Разве так поступали пионеры-герои? Разве так поступал Павлик Морозов, имя которого носит наша дружина?

Завуч строго посмотрела на вожатую, и та осеклась. Видимо, сейчас было не время вспоминать прошлые заслуги. Я смотрел в пол и чувствовал, как жаркая краска заливает мне щеки.

Мы немного помолчали, и с каждой секундой мне становилось все жарче.

– Итак, – тихо проскрежетала Васса, – ты не помнишь, для чего бабушка Архипова испекла кулич?

Я не пошевелился. На меня словно столбняк напал.

– Ладно, – вздохнула завуч, – придется напомнить. Бабушка Архипова испекла этот кулич… пасхальный кулич!.. к религиозному празднику Пасхи.

Я слушал этот стальной голос и вспоминал неясные слухи, которые ходили про Вассу. То ли она памятники Сталину лично сносила, то ли охраняла их от сноса… Об этом говорить сейчас было не принято, так что подробностей никто не знал. Но что она при этом отличилась – это точно.

– Бабушка Архипова, – продолжала завуч, – таким образом пытается…

Васса замолчала, подбирая слова, и ей на помощь пришла пионервожатая:

– Пытается охмурить! И завлечь в сети религиозного дурмана.

Завуч нахмурилась. Ей, преподавательнице русского языка с огромным стажем, что-то не понравилось в словосочетании «сети религиозного дурмана». Но она не стала поправлять Танечку, наоборот, поддержала ее.

– Вот именно!

Завуч и пионервожатая торжественно замолчали. Наверное, чтобы до меня лучше дошло.

Зря старались – до меня уже так дошло, что лучше и быть не может.

– И что ты собираешься делать по этому поводу? – спросила наконец Васса.

Я смог выдавить только:

– Мы больше не будем…

Вожатка и завуч закатили глаза так, что сами стали похожи на религиозных старух из какого-то фильма. А потом объяснили мне, что я должен сделать

Синичка, 10 апреля 2018 года, день

День в школе не задался с самого начала. Математичка совсем озверела, урок начала с того, что собрала у всех комики. То есть контрольную я писала вообще как без рук: ни тебе с кем поговорить, ни тебе шпор, ни тебе калькулятора. Просто как в доисторические времена! Главное, у многих же есть вторые комики, но как-то не догадались взять их с собой. Да, а потом она вообще учудила, взяла и раздала нам бумажки – это, говорит, контрольная, решайте. Класс аж обалдел. Как, говорим, ее решать?

А она улыбается так ехидно и подсказывает: ручкой пишите на бумажке. И подробное решение каждой задачи. Жуть! Я уже, наверное, полгода ручку вообще в руках не держала. Могу себе представить, что я там нарешала и как это все понаписала. Короче, балла на три, наверное, из десяти…

Так что по сравнению с этой контрольной все остальное было просто семечки. Зато весь день чат гудел. Мы ж даже не можем задания в сетку выложить, никто не сообразил стащить листок, чтоб его отсканить, а наизусть тоже не запомнишь, и в голову не пришло записать. Мы потом на всех уроках уже из сети не выходили, так и трындели по комикам. На кого ни посмотришь, у всех комики под партами и только пальцы мелькают – набираются сообщения. А в чате было одновременно почти двести человек, это вся параллель пятых классов, и еще любопытные из других повлезали. На переменках только и успевали тему пролистать да на вопросы ответить. Из кабинета в кабинет перейдешь, на парту плюхнешься – и сразу в комик, читать, что там новенького случилось. Прикольно так, в класс заходишь – тишина. И все сидят что-то набирают, набирают… Удобнее, конечно, голосовым набором пользоваться, но не в классе же! Потому что тогда сразу все узнают твой ник. А этого ну никак допустить нельзя. Ник – это наисекретнейшая информация.

Я знала пару ников. Красавица – это Нинка, Муреха – это Лиза. И еще догадывалась про несколько человек, но не знала наверняка. Ну и то, что я Синичка, – это тоже знали буквально трое. Синичка – потому что фамилия у меня Воробьева. Но если б написала Воробей, все б сразу догадались, что я – это я, написала Синичка. И аватарку нашла такую прикольную – сидит синичка и трющит сало из кормушки.

Однажды была у нас история – девчонку из седьмого класса рассекретили. Кто-то из подружек взял и написал в сети, что Фиалка – это Кирова из седьмого «А». Ужас… Так ей и пришлось потом в другую школу уйти. Что ж ты можешь написать, если все знают, что это ты! Даже пофлиртовать невозможно, это как взять и кому-то в открытую в любви признаться! Брр…

И мой ник только самые-самые проверенные знают. Мы с ними дружим. Даже один раз вместе в кафе ходили, когда у меня день рождения был. Я про них все-все знаю. Короче, эти точно не сдадут!

Так вот, про день, который не задался. Последний урок у нас – классный час. Приходит наша училка и говорит таким сердитым голосом:

– А ну-ка убрали все телефоны.

Мы аж подпрыгнули. Кто-то даже вслух сказал:

– Вы чё, сговорились все, что ли!

А училка, наша классная, Елена Васильевна как гавкнет:

– Телефоны на стол! И слушайте внимательно, сейчас, можно сказать, ваша судьба решается.

Мы совсем затихли. А она по рядам прошла и комики поотключала. Ну вообще конец света… А потом встала перед классом и прочитала трагическим голосом:

Я коротенько перескажу, своими словами.

В связи с излишней компьютеризацией школьников и для проверки их знаний учредить в конце каждого учебного года экзамены. Оценка выставляется по десятибалльной системе и выносится в аттестат зрелости. Это чтоб, мол, мы все годы хорошо учились, а не только последний класс. Да, но самый-то ужас не в этом, а в том, что экзамены эти будут проходить не в виде тестов, а устно.

– Чего? – спросил кто-то из мальчишек.

Я даже оглянулась, но не поняла, кто спросил, я их вообще плохо различаю.

– Экзамена три, – продолжала Елена Васильевна, – русский язык и литература – устно, математика – письменно, но не на компьютере, а на бумаге, и история – тоже устно. Делается это для того, чтоб вы, современные школьники, научились хоть немного владеть устной речью и писать ручкой по бумаге. Экзамены через три недели.

Класс завис. Так и разошлись в полном ужасе. Я даже до самого дома комик не включила…

Витя, 10 апреля 1980 года, вечер

Вечером мне надо было готовиться к политинформации. Как раз шла передача про то, как американские империалисты пытаются сорвать Олимпиаду в Москве, а люди доброй воли им не дают этого сделать. Но я никак не мог сосредоточиться – сидел и думал про Женьку. Он, конечно, неправ, но все равно на душе было противно.

В конце концов я осознал, что ничего не понимаю из рассказа диктора, и выключил телевизор. К ужину придет папа, принесет «Правду» и «Советскую Белоруссию» – перепишу оттуда. Я позвонил Женьке, но трубку подняла бабушка.

– Он уже второй час где-то бегает. Ты ему скажи, Витенька, – голос у Женькиной бабушки был скрипучий, но приятный, – чтобы он шел домой. Я волнуюсь! Скоро стемнеет!

Я наскоро пообещал и побежал во двор. То, что пришлось говорить с виновницей всей этой истории, расстроило меня еще больше. Бабушка, конечно, старенькая, лет пятьдесят, а то и все семьдесят, но это ее не оправдывает. Нельзя так подводить родного внука!

Архипыча я пошел искать на нашей груше – той, что возле трансформаторной будки. Даже листьев на ней еще не было, но на дереве так здорово сидеть и болтать ногами! Ветки густые, ты всех видишь, а тебя никто!

– Женька! – крикнул я, подходя. – Слазь, поговорить надо!

С груши послышалось хихиканье. Пришлось лезть самому. Архипыч сидел на самой верхушке, куда я всегда боялся подняться. Когда я был маленьким, еще во втором классе, я навернулся с нижней ветки этой груши и с тех пор жутко боюсь высоты. Сейчас тоже не полез наверх, устроился на любимой ветке в самом центре дерева. Ветка была толстая, надежная и изгибалась очень удобно – как спинка кресла.

– Чего молчишь? – сердито спросил я. – Молчит… Хихикает…

– Здорово, Тарас! – отозвался Женька.

Тарасом звал меня только он, по имени украинского писателя. Мы его еще не проходили, но Женька прочитал половину домашней библиотеки, в том числе и этого Тараса Шевченко. Причем читал бессистемно, все подряд, что под руку попадется. Я так не мог, я читал книги строго по порядку. Пытался даже Большую советскую энциклопедию освоить, но сломался на втором томе. Слишком много незнакомых слов оказалось. Зато Пушкина прочитал всего – от первого тома до последнего. Сейчас начал Гоголя.

Обычно мне нравилось, когда Женька звал меня Тарасом, но сегодня я почему-то обиделся.

– Я не Тарас! Я Виктор!

– Ты чего такой злой, Тарас? – удивился Женька.

– Ничего! – огрызнулся я. – Говорю тебе: слезай, надо поговорить! А ты чего?

– Давай лучше ты ко мне! Тут здорово!

Лезть не хотелось, но пришлось. Разговор был такой, что… В общем, не хотелось о нем кричать на весь двор.

Когда я осторожно уселся на ближайшую к Архипычу ветку, тот завопил:

– Качка! Свистать всех наверх! – и принялся раскачивать верхушку.

Я вцепился в ветку изо всех сил и взмолился:

– Хватит! Сломается!

– Не сломается! – возразил Женька, но «качку» все-таки прекратил. – Так чего ты хотел?

Я стал рассказывать про разговор с вожаткой и завучихой. Чем больше рассказывал, тем мрачнее становился Женька. Да и меня все больше мутило – то ли от высоты, то ли еще от чего. Когда добрался до самого неприятного, пришлось даже замолчать на минутку, а то меня точно стошнило бы.

– И чего они хотят? – спросил Архипыч, и в этот момент голос у него стал такой же скрипучий, как у его бабки.

Я кое-как продышался и ответил:

– Чтобы ты сказал, что Бога нет! Прямо перед всем классом!

– И всё? – Женька сразу повеселел.

– Не всё, – признался я. – Надо, чтобы ты… в общем… сказал, что твоя бабушка неправильно поступила, что дала нам ту булку. И тебе стыдно, что она верит в Бога.

– Ничего мне не стыдно! – опять заскрипел Женька. – Какая разница, верит или не верит? Она хорошая и добрая!

– Это само собой. Но она ведь верит! Значит, тебе должно быть стыдно!

– Глупости это! Не буду я такого говорить!

– Тогда с тобой знаешь что сделают? Из школы выгонят!

– Не выгонят! Я самый умный в классе! Если меня выгонять, то всех остальных тоже гнать надо!

Это было правдой. Архипыч никогда особо не зубрил, но получал одни «пятаки». Я тоже ходил в отличниках, но некоторые пятерки давались мне нелегко. Особенно по русскому языку – ну не мог я написать длинное слово, чтобы не было в нем исправлений! А по рисованию мне четверку вообще только из жалости поставили. Я прямую линию даже по линейке ровно провести не могу. Очень стараюсь, но все без толку. Эх, изобрести бы такую штуку, чтобы она сама линии рисовала! Кнопку нажал – линия, вторую нажал – круг, третью – какой-нибудь хитрый график, как в газете «Правда» на второй странице. А если бы штука еще сама ошибки исправляла… Но это уже, конечно, фантастика.

А вот Женька и математику с русским здорово знает, и по истории все даты помнит, и рисует почти как настоящий художник. Прав он, не выгонят такого хорошего ученика. Да я и сам не верил, когда говорил. Так, припугнуть хотел.

– Ну, ругать будут!

– Пусть ругают! Поругают и отстанут!

Возразить было нечего. Хотя очень хотелось. Я понял, что завидую Женьке. Вот я очень не люблю, когда меня ругают. Не потому, что папа с мамой меня ругают, – честно говоря, они дома редко бывают. Просто не люблю, и все. Тут я вспомнил просьбу бабушки Архипыча.

– А тебя бабушка домой ждет, – мстительно сказал я. – Волнуется.

Женька тут же дернулся, чтобы слезть, но удержался. Только девчонки бегут домой по первому зову. Мы еще немного поболтали, но минут через пять Архипыч небрежно сказал:

– Проголодался я что-то. Пойду перекушу. Пока.

– Пока, – ответил я.

Женька лихо спрыгнул на землю и пошел неровной походкой – как будто ему очень хочется побежать, но надо сдерживаться.

Через пару метров он все-таки не выдержал и припустил бегом. Я залез в середину груши и еще немного посидел. У меня на шее, на одной ленточке с ключом, болтались старые папины часы, так что я мог следить за временем. Папа из своего обкома раньше девяти не придет, мама и того позже – она в вечерней школе работает.

Но скоро стало совсем скучно, и я поплелся домой. Вдруг я сообразил, что не сказал Женьке одну очень важную вещь, похолодел и бросился в подъезд со всех ног.

Как бешеная пуля, я взлетел на свой четвертый этаж, быстро открыл дверь и схватился за телефон. На сей раз трубку взял сам Женька, и это было кстати.

– Ты только никому не говори, что я тебя про собрание предупредил! – выпалил я.

– Почему?

– Мне сказали, чтобы… что это должно стать для тебя…

Я попытался вспомнить слово, которое употребила Васса, но не смог.

– Ну, в общем, неожиданно должно быть!

– Хорошо, не скажу! Пока.

Я положил трубку и немножко посидел. Меня все еще немного подташнивало. Неожиданно входная дверь распахнулась – я даже вздрогнул. На пороге стоял папа, но заходить не спешил.

– Что это? – строго спросил он, указывая на замок с наружной стороны.

Я промолчал. Вопрос, как говорит мама, риторический. В замке торчал мой ключ вместе с ленточкой и привязанными к ней часами.

– Хорошо, что я пораньше домой пришел. – Папа достал ключ из двери, вошел и прикрыл дверь за собой. – А если бы какой-нибудь вор?

По тону было понятно, что папа настроен на долгий разговор про всякие важные вещи. Нужно было срочно что-то делать.

– Извини, папа! Я просто задумался, мне завтра про бойкот Олимпиады на политинформации надо рассказать, а я не все понимаю.

А. Жвалевский, Е. Пастернак

Время всегда хорошее

Отзывы читателей-испытателей из Живого Журнала

Дочитала. Просто супер! Честное слово, невозможно было оторваться!

Вот умеете вы слезу выдавить из читателя. Сама не пойму с чего бы, но, читая концовку, сидела и хлюпала носом.

Идея - класс! И отсутствие/наличие книг, и деление в столбик, и стук сердца, и «глаза в глаза» - жизненно так. Здорово.

Прочитала на одном дыхании. Запоем, так сказать. Очень понра!!!

Безбожно опоздала на тренировку (оторваться было невозможно), так что отписываюсь сразу же, по горячим следам, так сказать. Интересно, динамично! Слезки наворачивались не только в конце. В том месте, где Оля с Женей держатся за руки посреди класса. Ну и пару раз ближе к развязке.

Затягивать стало примерно ближе к трети книги и дальше по нарастанию, т. е. с динамичностью все отлично. Читается легко, и слезу вышибает где надо, и хихикаешь частенько. С временным континиумом не заморачивалась совершенно, даже вопросов не возникло. Условность это, и всё. В общем задумка и реализация классные!

Женя П., Андрей Ж. Как вам, взрослым, удалось так написать про нас, детей, что нам это было интересно читать?

Я проснулась от радостного «ку-ка-ре-ку» и выключила будильник на комике. Встала, побрела на кухню, по дороге включила комп. До первого урока еще час, вполне можно посмотреть, что за ночь на форуме написали.

Пока комп грузился, я успела налить себе чашку чая и выслушать от мамы стандартное:

Оля, куда ты пошла, поешь, как человек, за столом в кои-то веки.

Ага, - буркнула я, стащила бутерброд и отправилась к монитору.

Я полезла на форум школы. Как обычно, интернет ночью жил насыщенной жизнью. Большой Обезьян опять разругался с Птицей. Долго ругались, до двух часов ночи. Вот везет людям, никто их спать не гонит.

Оля, тебе выходить через полчаса, а ты еще в пижаме!

Ну щас…

Я раздраженно оторвалась от компа и отправилась одеваться. В школу тащиться страшно не хотелось, тем более что первым уроком намечалась контрольная по математике. Эту контрольную еще не писал ни один класс, поэтому на форуме задания не появились, а прошлогодние искать в архиве было лень. Потом физра, история и только один приличный урок - ОКГ. Да и то, чему нас там учат! Печатать? Школьная программа не менялась уже лет десять! Ха! Да сейчас любой нормальный школьник текст быстрее наберет, чем проговорит.

Пока одевалась, я все равно дочитывала вчерашнюю форумскую ругню. И тут глаз вдруг зацепился за то, что в ящике, оказывается, есть личное сообщение. Я открыла и… сердце заколотилось часто-часто. От Ястреба…

Сообщение было коротеньким. «Привет! А у тебя парень есть?» - но у меня прям руки затряслись. Ястреб заходил на форум редко, но метко. Иногда как напишет что-нибудь, как пошутит, так все и сбегаются читать. А однажды он даже стихи свои написал. Ястреб - просто мечта всех девчонок. В личке часто только и обсуждали, что Ястреб новенького напишет. А главное, никто-никто не знал, кто он на самом деле.

То, что Ястреб написал мне, Синичке, это было просто как гром среди ясного неба.

Оля, ты в школу собираешься?

Ох, и зачем только куда-то уходить, если вот она, настоящая жизнь. Сейчас бы сесть, спокойно придумать ответ, написать. А потом выведать номер его аськи и болтать, болтать ночами… я аж зажмурилась от счастья. А потом взяла портфель и угрюмо поплелась к двери.

Четвертая четверть - самая классная. До летних каникул остается совсем чуть-чуть, каких-то полтора месяца. А самое главное - до подведения годовых отметок. Я очень люблю апрель, а еще больше - конец мая. Еще пара контрольных, сбор дневников… и открываешь последнюю страницу, а там - твердые, заслуженные пятерки. И похвальный лист в нагрузку…

Нет, я не задаюсь, но приятно все-таки. Честно говоря, когда меня вызвали к завучу, не сомневался, что услышу что-нибудь приятное. А когда вошел и увидел в кабинете старшую пионервожатую, то решил, что это приятное будет связано с моей должностью в отряде. Может, в совет дружины введут? Было бы здорово!

Но угадал я только наполовину.

Садись, Витя, - строго сказала Тамара Васильевна, наш завуч по прозвищу Васса, - у нас с Таней к тебе разговор как к председателю совета отряда!

Я сел, автоматически подумав: «Перед „как“ запятая не нужна, потому что тут оно в значении „в качестве“».

Помнишь, Витя, - продолжила завуч, - Женя Архипов приносил в понедельник в школу кулич?

Я удивился. Какой-то неожиданный вопрос.

Булку? - уточнил я.

Кулич! - Танечка поправила меня таким противным голосом, что стало понятно, именно в этом куличе все и дело.

Я кивнул.

Что ты киваешь? - вдруг зашипела Танечка. - Языка нет?

Я помню, как Архипов приносил булку… кулич!

Танечка! Не надо на Витю кричать, - Васса старалась говорить помягче, но у нее это плохо получалось.

Он же не виноват, - продолжила завуч.

Я вообще перестал что-нибудь соображать. В чем виноват? Что мы эту булку… кулич ели не в столовой?

Но это же вопиюще… - начала Танечка, но Васса не дала ей договорить.

Виктор, - сказала она своим обычным командирским голосом, - расскажи нам, пожалуйста, как все было.

А о чем вы при этом говорили? - с угрозой спросила пионервожатая.

Не помню, - откровенно признался я, подумав.

Вы говорили о бабушке Архипова, - сообщила мне Васса.

Да! Точно! - я обрадовался, что вспомнил нужное. - Он говорил, что она булку испекла!

Две пары глаз так и впились в меня.

А зачем она испекла этот… эту булку, ты помнишь? - голос завучихи звучал вкрадчиво.

Я вспомнил. Мне стало жарко. Теперь понятно, почему меня вызвали.

Нуууу… - начал я. - Просто так… Кажется…

Вот! - обличающе подняла палец старшая пионервожатая. - Вот тлетворное влияние! Витя! Ты же никогда не врал! Ты же председатель совета отряда! Отличник! У тебя папа партийный работник!

Эх, Виктор, Виктор… - покачала головой Васса. - Разве этому я тебя учила? Разве так поступали пионеры-герои? Разве так поступал Павлик Морозов, имя которого носит наша дружина?

Мы немного помолчали, и с каждой секундой мне становилось все жарче.

Итак, - тихо проскрежетала Васса, - ты не помнишь, для чего бабушка Архипова испекла кулич?

Я не пошевелился. На меня словно столбняк напал.

Ладно, - вздохнула завуч, - придется напомнить. Бабушка Архипова испекла этот кулич… пасхальный кулич!.. к религиозному празднику «пасха».

Бабушка Архипова, - продолжала завуч, - таким образом пытается…

Васса замолчала, подбирая слова, и ей на помощь пришла пионервожатая:

Пытается охмурить! И завлечь в сети религиозного дурмана.

Вот именно!

Завуч и пионервожатая торжественно замолчали. Наверное, чтобы до меня лучше дошло.

Зря старались - до меня уже так дошло, что лучше и быть не может.

И что ты собираешься делать по этому поводу? - спросила наконец Васса.

Я смог выдавить только:

Мы больше не будем…

Вожатка и завуч закатили глаза так, что сами стали похожи на религиозных старух из какого-то фильма. А потом объяснили мне, что я должен сделать.

День в школе не задался с самого начала. Математичка совсем озверела, урок начала с того, что собрала у всех комики. То есть контрольную я писала вообще как без рук, ни тебе с кем поговорить, ни тебе шпор, ни тебе калькулятора. Просто как в доисторические времена! Главное, у многих же есть вторые комики, но как-то не догадались взять их с собой. Да, а потом она вообще учудила, взяла и раздала нам бумажки - это, говорит, контрольная, решайте. Класс аж обалдел. Как, говорит, ее решать?

А она улыбается так ехидно и говорит: ручкой пишите по бумажке. И подробное решение каждой задачи. Жуть! Я уже, наверное, полгода ручку вообще в руках не держала. Могу себе представить что я там нарешала и как это все понаписала. Короче, балла на три, наверное, из десяти…

Так что по сравнению с этой контрольной все остальное было просто семечки. Зато весь день форум гудел. Мы ж даже не можем задания в сетку выложить, никто не сообразил стащить листик, чтоб его отсканить, а наизусть тоже не запомнишь, и в голову не пришло записать. Мы потом на всех уроках уже из сети не выходили, так и трындели по комикам. На кого не посмотришь, у всех комики под партами и только пальцы мелькают - набираются сообщения. А на форуме было одновременно почти двести человек, это вся параллель пятых классов, и еще любопытные из других повлезали. На переменках только и успевали тему пролистать, да на вопросы ответить. Из кабинета в кабинет перейдешь, на парту плюхнешься и сразу в комик, читать, что там новенького случилось. Прикольно так, в класс заходишь - тишина. И все сидят что-то набирают, набирают… Удобнее, конечно, голосовым набором пользоваться, но не в классе же! Потому что тогда сразу все узнают твой ник. А этого ну никак допустить нельзя. Ник - это наисекретнейшая информация.

Я знала пару ников. Красавица - это Нинка, Муреха - это Лиза. И еще догадывалась про несколько человек, но не знала наверняка. Ну и то, что я Синичка - это тоже знали буквально трое. Синичка - потому что фамилия у меня Воробьева. Но если б написала Воробей, все б сразу догадались, что я - это я, написала Синичка. И аватарку нашла такую прикольную - сидит синичка и трющит сало из кормушки.

Однажды была у нас история, девчонку из седьмого класса рассекретили. Кто-то из подружек взял и написал в сети, что Фиалка - это Кирова из седьмого «А». Ужас… Так ей и пришлось потом в другую школу уйти. Потому что ж ты можешь написать, если все знают, что это ты! Даже пофлиртовать невозможно, это как взять и кому-то в открытую в любви признаться! Бррр…

И мой ник только самые-самые проверенные знают. Мы с ними дружим. Даже один раз вместе в кафе ходили, когда у меня день рождения был. Я про них все-все знаю. И аську, и мейл. Короче, эти точно не сдадут!

Так вот, про день, который не задался. Последний урок у нас - классный час. Приходит наша училка и говорит таким сердитым голосом:

А ну-ка убрали все телефоны.

Мы аж подпрыгнули. Кто-то даже вслух сказал:

Вы че, сговорились все, что ли!

А училка, наша классная, Елена Васильевна как гавкнет:

Телефоны на стол! И слушайте внимательно, сейчас, можно сказать, ваша судьба решается.

Мы совсем затихли. А она по рядам прошла и комики поотключала. Ну вообще конец света…

А потом вышла перед классом и прочитала трагическим голосом:

Я коротенько перескажу, своими словами.

В связи с излишней компьютеризированностью школьников и для проверки их знаний учредить в конце каждого учебного года экзамены. Оценка выставляется по десятибалльной системе и выносится в аттестат зрелости. Это чтоб, мол, мы все года хорошо учились, а не только последний класс. Да, но самый-то ужас не в этом, а в том, что экзамены эти будут проходить не в виде тестов, а устно.

Чего? - спросил кто-то из мальчишек.

Я даже оглянулась, но не поняла, кто спросил, я их вообще плохо различаю.

Экзамена три, - продолжала Елена Васильевна, - русский язык и литература - устно, математика - письменно, но не на компьютере, а на бумаге, и история - тоже устно. Делается это для того, чтоб вы, современные школьники, научились хоть немного владеть устной речью и писать ручкой по бумаге. Экзамены через три недели.

Класс завис. Так и разошлись в полном ужасе. Я даже до самого дома комик не включила…

Вечером мне надо было готовиться к политинформации. Как раз шла передача про то, как американские империалисты пытаются сорвать Олимпиаду в Москве, а люди доброй воли им не дают этого сделать. Но я никак не мог сосредоточиться - сидел и думал про Женьку. Он, конечно, неправ, но все равно на душе было противно.

В конце концов я осознал, что ничего не понимаю из рассказа диктора, и выключил телевизор. К ужину придет папа, принесет «Правду» и «Советскую Белоруссию» - перепишу оттуда. Я позвонил Женьке, но трубку подняла бабушка.

Он уже второй час где-то бегает. Ты ему скажи, Витенька, - голос у Женькиной бабушки был скрипучий, но приятный, - чтобы он шел домой! Я волнуюсь! Скоро стемнеет!

Архипыча я пошел искать на нашей груше - той, что возле трансформаторной будки. Даже листьев на ней еще не было, но на дереве так здорово сидеть и болтать ногами! Ветки густые, ты всех видишь, а тебя - никто!

Женька! - крикнул я, подходя. - Слазь, поговорить надо!

С груши послышалось хихиканье. Пришлось лезть самому. Архипыч сидел на самой верхушке, куда я всегда боялся долазить. Когда я был маленьким, еще во втором классе, я навернулся с самой нижней ветки этой груши, и с тех пор жутко боюсь высоты. Сейчас тоже не полез наверх, устроился на любимой ветке в самом центре дерева. Ветка была толстая, надежная и изгибалась очень удобно - как спинка кресла.

Чего молчишь? - сердито спросил я. - Молчит… Хихикает…

Здорово, Тарас! - отозвался Женька.

Тарасом звал меня только он, по имени украинского писателя. Мы его еще не проходили, но Женька прочитал половину домашней библиотеки, в том числе и этого Тараса Шевченко. Причем читал бессистемно, все подряд, что под руку попадется. Я так не мог, я читал книги строго по порядку. Пытался даже Большую Советскую энциклопедию освоить, но сломался на втором томе. Слишком много незнакомых слов оказалось. Зато Пушкина прочитал всего - от первого тома до последнего. Сейчас начал Гоголя.

Обычно мне нравилось, когда Женька звал меня Тарасом, но сегодня я почему-то обиделся.

Я не Тарас! Я Виктор!

Ты чего такой злой, Тарас? - удивился Женька.

Ничего! - огрызнулся я. - Говорю тебе: слезай, надо поговорить! А ты чего?

Давай лучше ты ко мне! Тут здорово!

Лезть не хотелось, но пришлось. Разговор был такой, что… В общем, не хотелось о нем кричать на весь двор.

Когда я осторожно уселся на ближайшую к Архипычу ветку, тот завопил:

Качка! Свистать всех наверх! - и принялся раскачивать верхушку.

Я вцепился в ветку изо всех сил и взмолился:

Хватит! Сломается!

Не сломается! - возразил Женька, но «качку» все-таки прекратил. - Так чего ты хотел?

Я стал рассказывать про разговор с вожаткой и завучихой. Чем больше рассказывал, тем мрачнее становился Женька. Да и меня все больше мутило - то ли от высоты, то ли еще от чего. Когда добрался до самого неприятного, то пришлось даже замолчать на минутку, а то меня точно стошнило бы.

И чего они хотят? - спросил Архипыч, и в этот момент голос у него стал такой же скрипучий, как у его бабки.

Я кое-как продышался и ответил:

Чтобы ты сказал, что бога нет! Прямо перед всем классом!

И всё? - Женька сразу повеселел.

Не всё, - признался я. - Надо, чтобы ты… в общем… сказал, что твоя бабушка неправильно поступила, что дала нам ту булку. И тебе стыдно, что она верит в бога.

Ничего мне не стыдно! - опять заскрипел Женька. - Какая разница, верит или не верит? Она хорошая и добрая!

Это само собой. Но она ведь верит! Значит, тебе должно быть стыдно!

Глупости это! Не буду я такого говорить!

Тогда с тобой знаешь что сделают? Из школы выгонят!

Не выгонят! Я самый умный в классе! Если меня выгонять, то всех остальных тоже гнать надо!

Это было правдой. Архипыч никогда особо не зубрил, но получал одни «пятаки». Я тоже ходил в отличниках, но некоторые пятерки давались мне нелегко. Особенно по русскому языку - ну не мог я написать длинное слово, чтобы не было в нем исправлений! А по рисованию мне четверку вообще только из жалости поставили. Я прямую линию даже под линейку ровно провести не могу. Очень стараюсь, но все без толку. Эх, изобрести бы такую штуку, чтобы она сама линии рисовала! Кнопку нажал - линия, вторую нажал - круг, третью - какой-нибудь хитрый график, как в газете «Правда» на второй странице. А если бы штука еще сама ошибки исправляла… Но это уже, конечно, фантастика.

Ну, ругать будут!

Пусть ругают! Поругают и отстанут!

Возразить было нечего. Хотя очень хотелось.

Я понял, что завидую Женьке. Вот я очень не люблю, когда меня ругают. Не потому, что папа с мамой меня ругают, - честно говоря, они дома редко бывают. Просто не люблю, и все. Тут я вспомнил просьбу бабушки Архипыча.

А тебя бабушка домой ждет, - мстительно сказал я. - Волнуется.

Проголодался я что-то. Пойду перекушу! Пока.

Пока, - ответил я.

Женька лихо спрыгнул на землю и пошел неровной походкой - как будто ему очень хочется побежать, но надо сдерживаться.

Путешествия во времени. Эта тема конечно не новая, но тем не менее, каждая книга на эту тему мне интересна и любопытна. Вот потому, я и поддалась искушению, и взяла детскую книгу современных российских авторов. И, буду честной, это было вполне неплохо, хотя до идеала еще далеко.
Идея истории проста как пять копеек - живут себе мальчик Витя в 1980-ом году, а девочка Оля в 2018-ом, каждый своей жизнью, со своими радостями, горестями и проблемами. И тут... они вдруг поменялись местами. И теперь Оле и Вите придётся заново учиться жить в чудом времени.
Первое, что бросается в глаза при чтении - утрирование. На одной чаше весов - 1980 год. Советский Союз, пионеры и... скандал из-за веры в бога. Конечно, я эти времена не застала, но как-то ни разу не слышала, чтобы в эти годы за несчастный кулич на ребёнка нападали. Но хотя это меня волнует меньше. А вот 2018.. Да книга была написана далёких восемь лет назад, но... Неужели писатели действительно думали, что за эти годы дети разучатся читать и писать, и будут уметь только жать на клавиши, переписываясь на форумах. А уж термин "комик" вместо телефона. И откуда его только придумали. Впрочем, оставим комик в покое, куда хуже то, что дети представлены какими-то ужасно примитивными с социальной точки зрения, и не умеют разговаривать друг с другом! И вроде бы да, похоже на наш мир, где дети с детского сада смартфоны имеют, но ведь личное общение для них никто не отменял. Короче говоря, просчет получился.
Ну да ладно, теперь об интересном. А именно, как детки в чужой жизни обживались. И тут, надо сказать, что Оля мне была куда интереснее. Ее детско-современный взгляд на серый и скучный Союз очень достаточно точно описывает мой взгляд на то время, с поправкой на возраст, конечно. Она стала тем лучиком света, который хоть немного осветил тоску реальности пионеров и ябед. Понятное дело, что она не смогла сломать систему, но все же это было круто. А вот Витя, прижился легко и быстро, хотя выбить из его головы советскую "дурь" было непросто. Да и проще же привыкнуть к компьютерам, яркой одежде и скоростным машинам, чем к их отсутсвию. А уж навыки живого общения только на пользу пойдут. В целом, эксперимент, если его можно так назвать, удался.
А теперь о плохом, точнее о том, чего не хватило. И в первую очередь, хромает тут "обоснуй" - понятно как дети поменялись местами на внешнем уровне, но вот как это получилось на физическом уровне не понятно. Хорошо, конечно, что тут не всунули ученых с машинами времени, но хоть каких-то объяснений можно было бы добавить. Ну ладно, спишем на то, что книга детская. А ещё, развязка с бабой Любой. Нет, красиво конечно, но как-то нереально вообще, за уши притянуто, что-ли.
Если говорить о книге целиком, то впечатление она оставила положительное. Читается легко, главная идея ясна и понятна, хотя я с ней не совсем согласна. Прямо приятно становится, что есть ещё неплохие современные детские писатели.

Представляем Вашему вниманию наиболее популярную среди посетителей нашей библиотеки книгу «Время всегда хорошее». Это произведение А. В. Жвалевского и Е. Б. Пастернак расходится среди читателей средних и старших классов «как горячие пирожки» несмотря на «большой» по меркам современного школьника объём и отсутствие в книге красочных иллюстраций.

Что привело книгу к такому признанию среди детей? Авторам романа удалось невероятное – создать поистине уникальное произведение, в котором сочетаются захватывающий сюжет и элементы дидактизма, понятный современным тинейджерам язык и слова, которые исчезли из обыденной речи подростков после распада СССР. Такие необычные связи вызвали неподдельный интерес у детей, тем самым предопределив популярность этого художественного произведения среди них. Неудивительно, что месяц назад роман «Время всегда хорошее» вошёл в список финалистов Национального конкурса на лучшее произведение для детей и юношества «Книгуру».

«Что будет, если девчонка из 2018 года вдруг окажется в 1980 году? А мальчик из 1980 года перенесётся на её место? Где лучше? И что такое „лучше“? Где интереснее играть: на компьютере или во дворе? Что важнее: свобода и раскованность в чате или умение разговаривать, глядя в глаза друг другу? И самое главное – правда ли, что „время тогда было другое“?

А может быть, время всегда хорошее, и вообще, всё зависит только от тебя…»

На эти и другие вопросы вы сможете найти ответы в книге «Время всегда хорошее».

В художественном произведении перед читателями предстают все плюсы и минусы современной «виртуальной» жизни подростка. Конечно, хорошо, когда у тебя есть комп, инет, куча друзей в чате, все школьные проблемы решаются на форуме, а сердце колотится оттого, что «в ящике, оказывается, есть личное сообщение». Зачем идти в школу, если это – настоящая жизнь? «Сейчас бы сесть, спокойно придумать ответ, написать. А потом выведать номер его аськи и болтать, болтать ночами…». Ну, а как по-иному можно друг с другом разговаривать?

А что было раньше? Пионервожатые, совет дружины, политинформация и…общение глаза в глаза. «Женька как верный друг и сосед по парте пытался меня развеселить, но получалось ещё хуже. Даже когда он очень ловко засветил Ирке Воронько жёваной бумагой за шиворот…».

Вот так и живут в 2018 году – Оля (Синичка), а в 1980-м – Витя. Но 13 апреля в жизни ребят происходят глобальные изменения, их судьбы пересекаются. Как? Это вы узнаете, если прочтёте книгу «Время всегда хорошее».

Вот некоторые наиболее интересные фрагменты из неё.

День в школе не задался с самого начала. Математичка совсем озверела, урок начала с того, что собрала у всех комики. То есть контрольную я писала вообще как без рук, ни тебе ни с кем не поговоришь, ни тебе шпор, ни тебе калькулятора. Просто как в доисторические времена! Главное, у многих же есть вторые комики, но как-то не догадались взять их с собой. Да, а потом она вообще учудила, взяла и раздала нам бумажки, это говорит, контрольная, решайте. Класс аж обалдел, как, говорит, её решать?

А она улыбается так ехидно и говорит, ручкой пишите по бумажке. И подробное решение каждой задачи. Жуть! Я уже, наверное, полгода ручку вообще в руках не держала. Могу себе представить что я там нарешала и как это всё понаписывала. Короче, балла на три, наверное, из десяти…

Так что по сравнению с этой контрольной всё остальное было просто семечки. Зато весь день форум гудел. Мы ж даже не можем задания в сетку выложить, никто не сообразил стащить листик, чтоб его отсканить, а наизусть тоже не запомнишь, и в голову не пришло записать. Мы потом на всех уроках уже из сети не выходили, так и трындели по комикам. На кого не посмотришь, у всех комики под партами и только пальцы мелькают – набираются сообщения. А на форуме было одновременно почти 200 человек, это вся параллель пятых классов, и ещё любопытные из других повлезали. На переменках только и успевали тему пролистать, да на вопросы ответить. Из кабинета в кабинет перейдёшь, на парту плюхнешься и сразу в комик, читать, что там новенького случилось. Прикольно так, в класс заходишь – тишина. И все сидят что-то набирают, набирают… Удобнее, конечно, голосовым набором пользоваться, но не в классе же! Потому что тогда сразу все узнают твой ник. А этого ну никак допустить нельзя. Ник – это самая наисекретнейшая информация.

Я знала пару ников. Красавица – это Нинка, Муреха – это Лиза. И ещё догадывалась про несколько человек, но не знала наверняка. Ну и то, что я Синичка – это тоже знали буквально трое. Синичка – потому что фамилия у меня Воробьёва. Но если б написала Воробей, все б сразу догадались, что я – это я, написала Синичка. И аватарку нашла такую прикольную – сидит синичка и трющит сало из кормушки.

Однажды была у нас история, девчонку из седьмого класса рассекретили. Кто-то из подружек взял и написал в сети, что Фиалка – это Кирова из 7 «А». Ужас… Так ей и пришлось потом в другую школу уйти. Потому что ж ты можешь написать, если все знают, что это ты! Даже пофлиртовать невозможно, это как взять и кому-то в открытую в любви признаться! Бррр…

И мой ник только самые-самые проверенные знают. Мы с ними дружим. Даже один раз вместе в кафе ходили, когда у меня день рождения был. Я про них всё-всё знаю. И аську, и мейл. Короче, эти точно не сдадут!

Так вот, про день, который не задался. Последний урок у нас классный час. Приходит наша училка и говорит таким сердитым голосом:

- А ну-ка, убрали все телефоны.

Мы аж подпрыгнули. Кто-то даже вслух сказал:

- Вы чё, сговорились все что ли!

А училка, наша классная, Елена Васильевна как гавкнет:

- Телефоны на стол! И слушайте внимательно, сейчас можно сказать, ваша судьба решается.

Мы совсем затихли. А она по рядам прошла и комики поотключала. Ну вообще конец света… А потом вышла перед классом и прочитала трагическим голосом:

Я коротенько перескажу, своими словами.

- Чего? – спросил кто-то из мальчишек.

Я даже оглянулась, но не поняла, кто спросил, я их вообще плохо различаю.

- Экзамена три, – продолжала Елена Васильевна, – русский язык и литература – устно, математика – письменно, но не на компьютере, а на бумаге, и история – тоже устно. Делается это для того, чтоб вы, современные школьники, научились хоть немного владеть устной речью и писать ручкой по бумаге. Экзамены через три недели.

Класс завис. Так и разошлись в полном ужасе. Я даже до самого дома комик не включила…

Вечером мне надо было готовиться к политинформации. Как раз шла передача про то, как американские империалисты пытаются сорвать Олимпиаду в Москве, а люди доброй воли им не дают этого сделать. Но я никак не мог сосредоточиться – сидел и думал про Женьку. Он, конечно, неправ, но всё равно на душе было противно.

В конце концов я понял, что ничего не понимаю из рассказа диктора и выключил телевизор. К ужину придёт папа, принесёт «Правду» и «Советскую Белоруссию» – перепишу оттуда. Я позвонил Женьке, но трубку подняла бабушка.

- Он уже второй час где-то бегает. Ты ему скажи, Витенька, – голос у Женькиной бабушки был скрипучий, но приятный, – чтобы он шёл домой! Я волнуюсь! Скоро стемнеет!

Я наскоро пообещал и побежал во двор. То, что пришлось говорить с виновницей всей этой истории, расстроило меня ещё больше. Бабушка, конечно, старенькая, лет пятьдесят, а то и все семьдесят, но это её не оправдывало. Нельзя так подводить родного внука!

Архипыча я пошёл искать на нашей груше – той, что возле трансформаторной будки. Даже листьев на ней ещё не было, но на дереве так классно сидеть и болтать ногами! Ветки густые, ты всех видишь, а тебя – никто!

- Женька! – крикнул я, подходя. – Слазь, поговорить надо!

С груши послышалось хихиканье. Пришлось лезть самому. Архипыч сидел на самой верхушке, куда я всегда боялся долазить. Когда я был маленьким, ещё во втором классе, я навернулся с самой нижней ветки этой груши, и с тех пор жутко боюсь высоты. Сейчас тоже не полез наверх, устроился на любимой ветке в самом центре дерева. Ветка была толстая, надёжная, и изгибалась очень удобно – как спинка кресла.

- Чего молчишь? – сердито спросил я. – Молчит… Хихикает…

- Здорово, Тарас! – отозвался Женька.

Тарасом звал меня только он, по имени украинского писателя. Мы его ещё не проходили, но Женька прочитал половину домашней библиотеки, в том числе и этого Тараса Шевченко. Причем читал бессистемно, всё подряд, что под руку попадётся. Я так не мог, я читал книги строго по порядку. Пытался даже Большую Советскую Энциклопедию освоить, но сломался на втором томе. Слишком много незнакомых слов оказалось. Зато Пушкина прочитал всего – от первого тома до последнего. Сейчас начал Гоголя.

Обычно мне нравилось, когда Женька звал меня Тарасом, но сегодня я почему-то обиделся.

- Я не Тарас! Я Виктор!

- Ты чего такой злой, Тарас? – удивился Женька.

- Ничего! – огрызнулся я. – Говорю тебе: слезай, надо поговорить! А ты чего?

- Давай лучше ты ко мне! Тут здорово!

Лезть не хотелось, но пришлось. Разговор был такой, что… В общем, не хотелось о нём кричать на весь двор.

Когда я осторожно уселся на ближайшую к Архипычу ветку, тот завопил:

- Качка! Свистать всех наверх! – и принялся раскачивать верхушку.

Я вцепился в ветку изо всех сил и взмолился:

- Хватит! Сломается!

- Не сломается! – возразил Женька, но «качку» всё-таки прекратил. – Так чего ты хотел?

Я стал рассказывать про разговор с вожаткой и завучихой. Чем больше рассказывал, тем мрачнее становился Женька. Да и меня всё больше мутило – то ли от высоты, то ли ещё от чего. Когда добрался до самого неприятного, то пришлось даже замолчать на минутку, а то меня точно стошнило бы.

- И чего они хотят? – спросил Архипыч, и в этот момент голос у него стал такой же скрипучий, как у его бабки.

Я кое-как продышался и ответил:

- Чтобы ты сказал, что бога нет! Прямо перед всем классом!

- И всё? – Женька сразу повеселел.

- Не всё, – признался я. – Надо, чтобы ты… в общем… сказал, что твоя бабушка неправильно поступила, что дала нам ту булку. И тебе стыдно, что она верит в бога.

- Ничего мне не стыдно! – опять заскрипел Женька. – Какая разница: верит или не верит? Она хорошая и добрая!

- Это само собой. Но она ведь верит! Значит, тебе должно быть стыдно!

- Глупости это! Не буду я такого говорить!

- Тогда с тобой знаешь что сделают? Из школы выгонят!

- Не выгонят! Я самый умный в классе! Если меня выгонять, то всех остальных тоже гнать надо!

Это было правдой. Архипыч никогда особо не зубрил, но получал одни «пятаки». Я тоже ходил в отличниках, но некоторые пятёрки давались мне нелегко. Особенно по русскому языку – ну не мог я написать длинное слово, чтобы не было в нём исправлений! А по рисованию мне четвёрку вообще только из жалости поставили. Я прямую линию даже под линейку ровно провести не могу. Очень стараюсь, но всё без толку. Эх, изобрести бы такую штуку, чтобы она сама линии рисовала! Кнопку нажал – линия, вторую нажал – круг, третью – какой-нибудь хитрый график, как в газете «Правда» на второй странице. А если бы штука ещё сама ошибки исправляла… Но это уже, конечно, фантастика.

А вот Женька и математику с русским здорово знал, и по истории все даты помнил, и рисовал, почти как настоящий художник. Прав он, не выгонят такого хорошего ученика. Да я и сам не верил, когда говорил. Так, припугнуть хотел.

- Ну, ругать будут!

- Пусть ругают! Поругают и отстанут!

Возразить было нечего. Хотя очень хотелось. Я понял, что завидую Женьке. Вот я очень не люблю, когда меня ругают. Не потому, что папа с мамой меня ругают – честно говоря, они дома редко бывают. Просто не люблю и всё. Тут я вспомнил просьбу бабушки Архипыча.

- А тебя бабушка домой ждёт, – мстительно сказал я. – Волнуется.

Женька тут же дёрнулся, чтобы слезть, но удержался. Только девчонки бегут домой по первому зову. Мы ещё немного поболтали, но минут через пять Архипыч небрежно сказал:

- Проголодался я что-то. Пойду перекушу! Пока.

- Пока, – ответил я.

Женька лихо спрыгнул на землю и пошёл неровной походкой – как будто ему очень хочется побежать, но надо сдерживаться.

Через пару метров он всё-таки не выдержал и припустил бегом. Я слез в середину груши и ещё немного посидел. У меня на шее, на одной ленточке с ключом, болтались старые папины часы, так что я мог следить за временем. Папа из своего обкома раньше девяти не придёт, мама и того позже – она в вечерней школе работает.

Но скоро стало совсем скучно, и я поплёлся домой. Вдруг я сообразил, что не сказал Женьке одну очень важную вещь, похолодел и бросился в подъезд изо всех сил.

Как бешеная пуля, я взлетел на свой четвёртый этаж, быстро открыл дверь и схватился за телефон. На сей раз трубку взял сам Женька, и это было удачно.

- Ты только никому не говори, что я тебя про собрание предупредил! – выпалил я.

- Почему?

- Мне сказали, чтобы… что это должно стать для тебя…

Я попытался вспомнить слово, которое употребила Васса, но не смог.

- Ну, в общем, неожиданно должно быть!

- Хорошо, не скажу! Пока.

Я положил трубку и немножко посидел. Меня всё ещё немного подташнивало. Неожиданно входная дверь распахнулась – я даже вздрогнул. На пороге стоял папа, но заходить не спешил.

- Что это? – строго спросил он, указывая на замок с наружной стороны.

- Хорошо, что я пораньше домой пришёл, – папа достал ключ из двери, вошёл и прикрыл дверь за собой. – А если бы какой-нибудь вор?

По тону было понятно, что папа настроен на долгий рассказ про всякие важные вещи. Нужно было срочно что-то делать.

- Извини, папа! Я просто задумался, мне завтра про бойкот Олимпиады на политинформации надо рассказать, а я не всё понимаю.

Папа сам заядлый рыбак, но тут он клюнул не хуже какого-нибудь ерша.

- А что там не понимать? – он сел на кресло, отложил ключ в сторону и принялся снимать ботинки.

- Ну вот почему США не хотят ехать на Олимпиаду? Боятся проиграть?

- Да нет, – усмехнулся папа, – тут всё сложнее. Помнишь, мы про «холодную» войну говорили?

Я кивнул. От сердца отлегло – папа пошёл по новым рельсам.

- Так вот, в этой войне все средства хороши…

Дочитала. Просто супер! Честное слово, невозможно было оторваться!

Вот умеете вы слезу выдавить из читателя. Сама не пойму с чего бы, но, читая концовку, сидела и хлюпала носом.

Идея – класс! И отсутствие/наличие книг, и деление в столбик, и стук сердца, и «глаза в глаза» – жизненно так. Здорово.

Прочитала на одном дыхании. Запоем, так сказать. Очень понра!!!

Женя П., Андрей Ж. Как вам, взрослым, удалось так написать про нас, детей, что нам это было интересно читать?

Пока комп грузился, я успела налить себе чашку чая и выслушать от мамы стандартное:

– Оля, куда ты пошла, поешь, как человек, за столом в кои-то веки.

– Ага, – буркнула я, стащила бутерброд и отправилась к монитору.

– Оля, тебе выходить через полчаса, а ты еще в пижаме!

– Ну щас…

Я раздраженно оторвалась от компа и отправилась одеваться. В школу тащиться страшно не хотелось, тем более что первым уроком намечалась контрольная по математике. Эту контрольную еще не писал ни один класс, поэтому на форуме задания не появились, а прошлогодние искать в архиве было лень. Потом физра, история и только один приличный урок – ОКГ. Да и то, чему нас там учат! Печатать? Школьная программа не менялась уже лет десять! Ха! Да сейчас любой нормальный школьник текст быстрее наберет, чем проговорит.

Сообщение было коротеньким. «Привет! А у тебя парень есть?» – но у меня прям руки затряслись. Ястреб заходил на форум редко, но метко. Иногда как напишет что-нибудь, как пошутит, так все и сбегаются читать. А однажды он даже стихи свои написал. Ястреб – просто мечта всех девчонок. В личке часто только и обсуждали, что Ястреб новенького напишет. А главное, никто-никто не знал, кто он на самом деле.

То, что Ястреб написал мне, Синичке, это было просто как гром среди ясного неба.

– Оля, ты в школу собираешься?

Четвертая четверть – самая классная. До летних каникул остается совсем чуть-чуть, каких-то полтора месяца. А самое главное – до подведения годовых отметок. Я очень люблю апрель, а еще больше – конец мая. Еще пара контрольных, сбор дневников… и открываешь последнюю страницу, а там – твердые, заслуженные пятерки. И похвальный лист в нагрузку…

Но угадал я только наполовину.

Я сел, автоматически подумав: «Перед „как“ запятая не нужна, потому что тут оно в значении „в качестве“».

– Помнишь, Витя, – продолжила завуч, – Женя Архипов приносил в понедельник в школу кулич?

Я удивился. Какой-то неожиданный вопрос.

– Булку? – уточнил я.

– Кулич! – Танечка поправила меня таким противным голосом, что стало понятно, именно в этом куличе все и дело.

Я кивнул.

– Что ты киваешь? – вдруг зашипела Танечка. – Языка нет?

– Я помню, как Архипов приносил булку… кулич!

– Танечка! Не надо на Витю кричать, – Васса старалась говорить помягче, но у нее это плохо получалось.

– Он же не виноват, – продолжила завуч.

Я вообще перестал что-нибудь соображать. В чем виноват? Что мы эту булку… кулич ели не в столовой?

– Но это же вопиюще… – начала Танечка, но Васса не дала ей договорить.

– Виктор, – сказала она своим обычным командирским голосом, – расскажи нам, пожалуйста, как все было.

– А о чем вы при этом говорили? – с угрозой спросила пионервожатая.

– Не помню, – откровенно признался я, подумав.

– Вы говорили о бабушке Архипова, – сообщила мне Васса.

– Да! Точно! – я обрадовался, что вспомнил нужное. – Он говорил, что она булку испекла!

Две пары глаз так и впились в меня.

– А зачем она испекла этот… эту булку, ты помнишь? – голос завучихи звучал вкрадчиво.

Я вспомнил. Мне стало жарко. Теперь понятно, почему меня вызвали.

– Нуууу… – начал я. – Просто так… Кажется…

– Вот! – обличающе подняла палец старшая пионервожатая. – Вот тлетворное влияние! Витя! Ты же никогда не врал! Ты же председатель совета отряда! Отличник! У тебя папа партийный работник!

Мы немного помолчали, и с каждой секундой мне становилось все жарче.

– Итак, – тихо проскрежетала Васса, – ты не помнишь, для чего бабушка Архипова испекла кулич?

Я не пошевелился. На меня словно столбняк напал.

– Ладно, – вздохнула завуч, – придется напомнить. Бабушка Архипова испекла этот кулич… пасхальный кулич!., к религиозному празднику «пасха».